.gif)
Волки Вернера Фройнда
Бывшему немецкому десантнику Вернеру Фройнду (Werner Freund) 79 лет. Около 20 лет своей жизни он живет с волками. Не от мизантропии, а от любви к животным. Живет не рядом с ними, не где-то возле, а среди них. В 1972 году Фройнд на территории федеральной земли Саар в западной Германии основал миниатюрный волчий заповедник «Вольфспарк Вернера Фройнда» (нем. Wolfspark Werner Freund).
Сейчас на территории парка, площадью 10 га, прекрасно чувствуют себя шесть стай: европейские волки, которых он (по принципу происхождения) называет русскими, полярные арктические, канадские лесные, индийские и монгольские волки.
На Вернера звери, которые в принципе не поддаются дрессировке и приручению, смотрят влюбленными глазами. В стае он свой среди своих. Такой вот совсем не голливудский Тарзан. Или Маугли наоборот: дожив до зрелого возраста, пошел учиться жизни у волков.
Сегодня Фройнд спокойно говорит о себе: «Я теперь человек всего лишь на четверть. И на три четверти — волк».
Вокруг человека-волка всегда топтались репортеры, телеоператоры. Его имя знает весь мир — по фильмам, по книгам, которые он сам написал. Кто он? Блаженный? Юродивый? Нет, сумасшедший в стае не выжил бы.
Волки непрерывно танцуют вокруг Вернера Фройнда, положив передние лапы ему на плечи и тыкаясь влажными мордами в его черную с проседью бороду. Даже не ясно, кто более интересен: зверь или человек?
Про волков, бок о бок с которыми Вернер Фройнд рычит 20 лет, он говорит не «повадки», а норов. Норов, что, как уверяет Фройнд, во сто крат добрее людского. По какую сторону изгороди в этом мире реальная клетка, для него – еще как посмотреть.
Вы хотите знать, что такое волчьи законы? Один из них — нежность. Присутствуя при традиционном для стаи ритуале приветствия, можно заметить, что первым по неписаному волчьему протоколу имеет право подойти к Вернеру только вожак. Пользуясь супружеским положением, его постепенно оттесняет постоянная спутница. Это трудно представить, но волчица просто повисает на шее у Фройнда, обняв его передними и задними лапами.
Для двойки лидеров стаи у Вернера есть свое определение: альфа-волки (от первой буквы греческого алфавита). Их, кстати, проще всего отличить по горизонтально вытянутым хвостам. Другим членам волчьего сообщества подобное не прощается: «Ты на кого хвост поднимаешь?!» Остальные особи в табели о рангах числятся как номер два, номер три и так далее. В таком порядке подходят как к Вернеру, так и к добыче…
Вернер Фройнд: «Я вырастил их, они для меня родные. Когда волчата были маленькими, я каждые два часа кормил их из бутылочки. Я должен был вместе с ними лакать воду. А теперь, когда волки заматерели, — рвать с ними сырое мясо».
Иерархия, жестокая дисциплина — это еще один волчий закон. Ну а страстные лобзания — это не только выражение верноподданничества, но и заглядывание в рот. Вы, наверное, видели, как избалованные дети роются в карманах пришедших домой родителей в поисках сладостей. Волки к подобным вещам тоже привыкают с малолетства. А у их папы с мамой не карман, а пасть-капкан — мимо и мышь не проскочит. Заглядывание в рот… Правильнее было бы сказать: в пасть. И этим ничуть не обидеть Фройнда. Рвать зубами тушу косули или овцы, кровь которых еще не остыла, на глазах терпеливо дожидающейся своей очереди голодной стаи — для него не в новость. Сейчас он, правда, этого уже не делает. Ему теперь достаточно какое-то время попридержать добычу руками и затем, сделав вид, что она его больше не интересует, отдать на растерзание волкам. Но когда-то он должен был все перепробовать.
Однажды Фройнда встретили в Мерциге с припухшим веком. Выяснилось, что тогда было время развивающих игр с молодняком. Волчьи нежности очень даже отличаются от телячьих. В порыве нежности хищнику неведома осторожность. Вернер Фройнд хорошо знает, что такое волчий поцелуй с разбегу. Однажды весь дрожащий от радости встречи матерый самец острыми, как нож, клыками угодил своему покровителю под надбровные дуги. Глазницы тут же вспухли, слезы лились ручьями, застилая свет. Из вольера Фройнд выбрался на ощупь. Врач констатировал огромную везучесть пациента: еще бы полмиллиметра, и вместе с потоками слез вытекли бы оба глаза. Клыками Фройнду очень даже ласково ломали зубы. А ведь он не застрахован. Если его кусают, он кусает в ответ.
Фройнд все время учился на собственных ошибках. И теперь исповедует принцип: око за око, зуб за зуб. Не в максималистской, конечно, форме. Так он сидел в клетке посреди волчьей стаи и бил по морде Горбачева. Хозяин дает своим волкам имена. Те – не собаки и, понятное дело, на них не откликаются. Но для него каждый волк — личность, индивидуум. В разговоре с любым собеседником он не может называть ставшие ему родными существа: номер такой-то из стаи такой-то… Волки не зеки, вольер не тюрьма. И волк по имени Горбачев (по-немецки ласково — Горби) получал по нижней челюсти то один хук снизу, то другой, после которых слышался характерный лязг… За что? За усердие. Радость волка переходила границы дозволенного. Чтобы не быть зацелованным в кровь, Фройнд должен был охлаждать пыл вожака. Точно сказано: с волками жить — по-волчьи выть. В стае нужно бороться не только за ранг, но и за сохранение его. Старший всегда должен быть готов указать подчиненному на его место. Ну что, дорогие друзья животных,- будете защищать волков от волка
Кстати, фамилия Фройнд в переводе на русский язык как раз и означает друг. А что случилось бы, если бы кто-либо чужой попробовал шагнуть в вольер? – Они бы разорвали его как нарушителя их жизненного пространства. Впрочем, они бы сделали то же самое и с любым волком из другой стаи, если бы тот преступил границу. И это при том, что Фройнд считает: на свободе, в естественных природных условиях, человек вообще не значится в волчьем меню. Подобные утверждения, возможно, вызовут бурю протестов среди наших зоологов и просто людей с опытом: мол, у них-то там в Германии волков в лесах и в помине нет, а у нас с ними — бедствие. Нельзя быть арбитром в споре о кровожадности серого хищника. В Германии на свободе действительно нет волков. Но в России не нашлось человека, который отважился бы среди них жить.
В немецких домах, как и в русских, принято вешать на стены портреты родных. Но семья Вернера Фройнда – это волки. Вокруг дома, где сам человек-волк не живет, — ничего. Лишь гектары леса. До ближайших соседей, впрочем, всегда пара шагов. С волками жить, по-волчьи выть – это про него.
За все годы Фройнд вырастил 70 с лишним волков. Все это время его супруга Эрика Фройнд всегда была рядом. И привыкла к тому, что ей все трудней найти с мужем общий язык. Эрика Фройнд: «Когда мы с ним встретились полвека назад, я и не предполагала, что меня ждет. Хотя я помню, что еще в годы службы в Бундесвере он привел в свою армейскую часть медвежонка, и тот тут же стал для солдат талисманом».
Вернер Фройнд был десантником, позже зоологом, потом участником экспедиций через самые непроходимые дебри планеты. Вернер Фройнд как-то признался: «Если ты отказываешься от угощения папуасских туземцев, это значит для них, что ты плохой человек. Так мне пришлось есть с ними живых личинок. Живот потом, конечно, давал о себе знать».
Поедание личинок, жарка змей, посвящение в папуасы — без такого опыта его волки нынче вряд ли были бы сыты, а Вернер — жив и здоров. Что другим кажется жутким экстримом, 80-летний Фройнд зовет тихой пенсией. И пора бы уж волку остепениться, да все в лес тянет, к своим.
Однажды великий гуру всех зоопсихологов, основатель этологии — науки о поведении животных — Конрад Лоренц сказал Фройнду незадолго до своей смерти во время их единственной встречи: «Так глубоко, как вы, в мир волков не проникал никто».
Бывшему немецкому десантнику Вернеру Фройнду (Werner Freund) 79 лет. Около 20 лет своей жизни он живет с волками. Не от мизантропии, а от любви к животным. Живет не рядом с ними, не где-то возле, а среди них. В 1972 году Фройнд на территории федеральной земли Саар в западной Германии основал миниатюрный волчий заповедник «Вольфспарк Вернера Фройнда» (нем. Wolfspark Werner Freund).
Сейчас на территории парка, площадью 10 га, прекрасно чувствуют себя шесть стай: европейские волки, которых он (по принципу происхождения) называет русскими, полярные арктические, канадские лесные, индийские и монгольские волки.
На Вернера звери, которые в принципе не поддаются дрессировке и приручению, смотрят влюбленными глазами. В стае он свой среди своих. Такой вот совсем не голливудский Тарзан. Или Маугли наоборот: дожив до зрелого возраста, пошел учиться жизни у волков.
Сегодня Фройнд спокойно говорит о себе: «Я теперь человек всего лишь на четверть. И на три четверти — волк».
Вокруг человека-волка всегда топтались репортеры, телеоператоры. Его имя знает весь мир — по фильмам, по книгам, которые он сам написал. Кто он? Блаженный? Юродивый? Нет, сумасшедший в стае не выжил бы.
Волки непрерывно танцуют вокруг Вернера Фройнда, положив передние лапы ему на плечи и тыкаясь влажными мордами в его черную с проседью бороду. Даже не ясно, кто более интересен: зверь или человек?
Про волков, бок о бок с которыми Вернер Фройнд рычит 20 лет, он говорит не «повадки», а норов. Норов, что, как уверяет Фройнд, во сто крат добрее людского. По какую сторону изгороди в этом мире реальная клетка, для него – еще как посмотреть.
Вы хотите знать, что такое волчьи законы? Один из них — нежность. Присутствуя при традиционном для стаи ритуале приветствия, можно заметить, что первым по неписаному волчьему протоколу имеет право подойти к Вернеру только вожак. Пользуясь супружеским положением, его постепенно оттесняет постоянная спутница. Это трудно представить, но волчица просто повисает на шее у Фройнда, обняв его передними и задними лапами.
Для двойки лидеров стаи у Вернера есть свое определение: альфа-волки (от первой буквы греческого алфавита). Их, кстати, проще всего отличить по горизонтально вытянутым хвостам. Другим членам волчьего сообщества подобное не прощается: «Ты на кого хвост поднимаешь?!» Остальные особи в табели о рангах числятся как номер два, номер три и так далее. В таком порядке подходят как к Вернеру, так и к добыче…
Вернер Фройнд: «Я вырастил их, они для меня родные. Когда волчата были маленькими, я каждые два часа кормил их из бутылочки. Я должен был вместе с ними лакать воду. А теперь, когда волки заматерели, — рвать с ними сырое мясо».
Иерархия, жестокая дисциплина — это еще один волчий закон. Ну а страстные лобзания — это не только выражение верноподданничества, но и заглядывание в рот. Вы, наверное, видели, как избалованные дети роются в карманах пришедших домой родителей в поисках сладостей. Волки к подобным вещам тоже привыкают с малолетства. А у их папы с мамой не карман, а пасть-капкан — мимо и мышь не проскочит. Заглядывание в рот… Правильнее было бы сказать: в пасть. И этим ничуть не обидеть Фройнда. Рвать зубами тушу косули или овцы, кровь которых еще не остыла, на глазах терпеливо дожидающейся своей очереди голодной стаи — для него не в новость. Сейчас он, правда, этого уже не делает. Ему теперь достаточно какое-то время попридержать добычу руками и затем, сделав вид, что она его больше не интересует, отдать на растерзание волкам. Но когда-то он должен был все перепробовать.
Однажды Фройнда встретили в Мерциге с припухшим веком. Выяснилось, что тогда было время развивающих игр с молодняком. Волчьи нежности очень даже отличаются от телячьих. В порыве нежности хищнику неведома осторожность. Вернер Фройнд хорошо знает, что такое волчий поцелуй с разбегу. Однажды весь дрожащий от радости встречи матерый самец острыми, как нож, клыками угодил своему покровителю под надбровные дуги. Глазницы тут же вспухли, слезы лились ручьями, застилая свет. Из вольера Фройнд выбрался на ощупь. Врач констатировал огромную везучесть пациента: еще бы полмиллиметра, и вместе с потоками слез вытекли бы оба глаза. Клыками Фройнду очень даже ласково ломали зубы. А ведь он не застрахован. Если его кусают, он кусает в ответ.
Фройнд все время учился на собственных ошибках. И теперь исповедует принцип: око за око, зуб за зуб. Не в максималистской, конечно, форме. Так он сидел в клетке посреди волчьей стаи и бил по морде Горбачева. Хозяин дает своим волкам имена. Те – не собаки и, понятное дело, на них не откликаются. Но для него каждый волк — личность, индивидуум. В разговоре с любым собеседником он не может называть ставшие ему родными существа: номер такой-то из стаи такой-то… Волки не зеки, вольер не тюрьма. И волк по имени Горбачев (по-немецки ласково — Горби) получал по нижней челюсти то один хук снизу, то другой, после которых слышался характерный лязг… За что? За усердие. Радость волка переходила границы дозволенного. Чтобы не быть зацелованным в кровь, Фройнд должен был охлаждать пыл вожака. Точно сказано: с волками жить — по-волчьи выть. В стае нужно бороться не только за ранг, но и за сохранение его. Старший всегда должен быть готов указать подчиненному на его место. Ну что, дорогие друзья животных,- будете защищать волков от волка
Кстати, фамилия Фройнд в переводе на русский язык как раз и означает друг. А что случилось бы, если бы кто-либо чужой попробовал шагнуть в вольер? – Они бы разорвали его как нарушителя их жизненного пространства. Впрочем, они бы сделали то же самое и с любым волком из другой стаи, если бы тот преступил границу. И это при том, что Фройнд считает: на свободе, в естественных природных условиях, человек вообще не значится в волчьем меню. Подобные утверждения, возможно, вызовут бурю протестов среди наших зоологов и просто людей с опытом: мол, у них-то там в Германии волков в лесах и в помине нет, а у нас с ними — бедствие. Нельзя быть арбитром в споре о кровожадности серого хищника. В Германии на свободе действительно нет волков. Но в России не нашлось человека, который отважился бы среди них жить.
В немецких домах, как и в русских, принято вешать на стены портреты родных. Но семья Вернера Фройнда – это волки. Вокруг дома, где сам человек-волк не живет, — ничего. Лишь гектары леса. До ближайших соседей, впрочем, всегда пара шагов. С волками жить, по-волчьи выть – это про него.
За все годы Фройнд вырастил 70 с лишним волков. Все это время его супруга Эрика Фройнд всегда была рядом. И привыкла к тому, что ей все трудней найти с мужем общий язык. Эрика Фройнд: «Когда мы с ним встретились полвека назад, я и не предполагала, что меня ждет. Хотя я помню, что еще в годы службы в Бундесвере он привел в свою армейскую часть медвежонка, и тот тут же стал для солдат талисманом».
Вернер Фройнд был десантником, позже зоологом, потом участником экспедиций через самые непроходимые дебри планеты. Вернер Фройнд как-то признался: «Если ты отказываешься от угощения папуасских туземцев, это значит для них, что ты плохой человек. Так мне пришлось есть с ними живых личинок. Живот потом, конечно, давал о себе знать».
Поедание личинок, жарка змей, посвящение в папуасы — без такого опыта его волки нынче вряд ли были бы сыты, а Вернер — жив и здоров. Что другим кажется жутким экстримом, 80-летний Фройнд зовет тихой пенсией. И пора бы уж волку остепениться, да все в лес тянет, к своим.
Однажды великий гуру всех зоопсихологов, основатель этологии — науки о поведении животных — Конрад Лоренц сказал Фройнду незадолго до своей смерти во время их единственной встречи: «Так глубоко, как вы, в мир волков не проникал никто».
