.gif)
Ваня попробовал водку в четыре года. Дома были гости, отмечали возвращение его папы, выпивали. Рюмки были похожи на маленькие игрушечные стаканы для кукол, взрослые пили из них какую-то водичку, морщились и ухали, но продолжали пить и становились другими – кто-то начинал веселиться, шутить, танцевать, кто-то даже стал играть с Ваней, иногда подкидывали на руках, а кто-то, как его папа, наоборот приобретал всё более задумчивый вид.
Ваня улучил момент, когда рюмки в очередной раз наполнили, схватил одну, залил в себя этой волшебной водички и тут же проглотил. Во рту стало горячо-горячо, губы, язык и горло будто кипятком ошпарило. Ваня заорал, набирая в себя воздух, но стало только больнее. Женщины засуетились, Ванина мама дала ему сока запить, а мужики хохотали, и только папа глядел, не меняя угрюмого выражения лица. Через пару месяцев он снова уехал туда же, откуда вернулся – в этот раз за то, что ударил ножом человека, у которого не оказалось при себе сигарет.
Мать Вани рассказывала, что, когда на суде его отца пытались пристыдить и в последнем слове предложили попросить прощения у семьи убитого, он ответил: «Бог простит». Ещё улыбнулся. Он так часто бывал в колонии, что наказания не боялся. Надо полагать, именно туда он возвращался как домой, а не наоборот, и его последняя жертва пострадала вовсе не из-за того, что Ванин папа хотел курить.
Кстати, Ваня начал курить, когда ему исполнилось восемь лет, а первый срок получил в пятнадцать. После «малолетки» он с приятелями ограбил случайного прохожего, чтобы добыть деньги на выпивку, и, когда его вычислили, поехал уже в обычную исправительную колонию. Снова оказавшись на воле, Ваня угомонился на некоторое время. Нашёл работу, с девушкой начал встречаться, свадьбу даже планировали. Но во время одной пьянки он ударил своего приятеля, который не следил за языком, и тот умер в больнице через пару дней. Перед этапом Ваня узнал, что его девушка беременна, а когда вернулся домой, его сыну исполнилось уже шесть лет.
Праздновать освобождение Вани пришли его друзья, они сидели за столом, пили, а мальчишка схватил одну рюмку с водкой и залил себе в рот. Все засуетились. Кроме Вани, разумеется, который вспоминал своего отца, и гадал, как долго ждала его невеста и сколько ночей провела не одна. Он смотрел на своего сына и прикидывал, что тому скоро в школу, а у них нет ни копейки на подготовку. Он уже знал лёгкий способ если не исправить свои беды, то хотя спрятаться от них, но представил, что его сын однажды вот так же окажется за столом и будет смотреть, как уже над его ребёнком смеются и дают запить водку соком.
Ваня налил себе ещё водки, решив про себя, что это будет последняя рюмка в его жизни, но потом подумал, что лучше последней станет та, которую он выпил до этого, и поставил рюмку на стол. Сразу выпроваживать друзей он не стал, потому знал их нрав и свой – дошло бы до драки. Он дождался, когда все напьются и уйдут, потом уложил пьяную жену спать, умылся и лёг рядом с сыном, который уже часа два сопел в своей кровати.
– Тёмка, я тебе обещаю, – прошептал Ваня в полной темноте. – Я тебе обещаю, обещаю…
Но он не договорил, потому что не знал наверняка, чего обещает. Зато он понял это много лет спустя. После того, как Ваня прекратил общаться с друзьями, и они донимали его, разбирались, нападали, а потом плюнули и отвернулись; после ругани с женой, которая поначалу не могла смириться с переменами, но потом всё-таки полюбила Ваню, и даже крепче, ведь теперь он, пусть и стал другим, но не пил, не бедокурил и заботился о ней и о её сыне; после долгого безденежья и всех дней тяжёлой ненавистной работы, которые складывались в месяцы и года; после каждой тяжелого разговора с сыном из-за его проказ – каждый раз Ваня убеждал себя, что надо оставаться сильным, ведь он обещал Артёму, что тот не окажется в той трясине, что и его отец и отец его отца.
Но когда они встречали жену Артёма из роддома, и Ваня, для всех знакомых уже давно Иван Сергеич или дядь Ваня, впервые увидел своего внука, он понял, что в действительности обещал сыну совсем другое – что сделает всё, чтобы быть хорошим отцом и хорошим дедом, чтобы быть мужем, чтобы быть счастливым, чтобы Бог простил ему его ошибки. И Бог простил.
Ваня улучил момент, когда рюмки в очередной раз наполнили, схватил одну, залил в себя этой волшебной водички и тут же проглотил. Во рту стало горячо-горячо, губы, язык и горло будто кипятком ошпарило. Ваня заорал, набирая в себя воздух, но стало только больнее. Женщины засуетились, Ванина мама дала ему сока запить, а мужики хохотали, и только папа глядел, не меняя угрюмого выражения лица. Через пару месяцев он снова уехал туда же, откуда вернулся – в этот раз за то, что ударил ножом человека, у которого не оказалось при себе сигарет.
Мать Вани рассказывала, что, когда на суде его отца пытались пристыдить и в последнем слове предложили попросить прощения у семьи убитого, он ответил: «Бог простит». Ещё улыбнулся. Он так часто бывал в колонии, что наказания не боялся. Надо полагать, именно туда он возвращался как домой, а не наоборот, и его последняя жертва пострадала вовсе не из-за того, что Ванин папа хотел курить.
Кстати, Ваня начал курить, когда ему исполнилось восемь лет, а первый срок получил в пятнадцать. После «малолетки» он с приятелями ограбил случайного прохожего, чтобы добыть деньги на выпивку, и, когда его вычислили, поехал уже в обычную исправительную колонию. Снова оказавшись на воле, Ваня угомонился на некоторое время. Нашёл работу, с девушкой начал встречаться, свадьбу даже планировали. Но во время одной пьянки он ударил своего приятеля, который не следил за языком, и тот умер в больнице через пару дней. Перед этапом Ваня узнал, что его девушка беременна, а когда вернулся домой, его сыну исполнилось уже шесть лет.
Праздновать освобождение Вани пришли его друзья, они сидели за столом, пили, а мальчишка схватил одну рюмку с водкой и залил себе в рот. Все засуетились. Кроме Вани, разумеется, который вспоминал своего отца, и гадал, как долго ждала его невеста и сколько ночей провела не одна. Он смотрел на своего сына и прикидывал, что тому скоро в школу, а у них нет ни копейки на подготовку. Он уже знал лёгкий способ если не исправить свои беды, то хотя спрятаться от них, но представил, что его сын однажды вот так же окажется за столом и будет смотреть, как уже над его ребёнком смеются и дают запить водку соком.
Ваня налил себе ещё водки, решив про себя, что это будет последняя рюмка в его жизни, но потом подумал, что лучше последней станет та, которую он выпил до этого, и поставил рюмку на стол. Сразу выпроваживать друзей он не стал, потому знал их нрав и свой – дошло бы до драки. Он дождался, когда все напьются и уйдут, потом уложил пьяную жену спать, умылся и лёг рядом с сыном, который уже часа два сопел в своей кровати.
– Тёмка, я тебе обещаю, – прошептал Ваня в полной темноте. – Я тебе обещаю, обещаю…
Но он не договорил, потому что не знал наверняка, чего обещает. Зато он понял это много лет спустя. После того, как Ваня прекратил общаться с друзьями, и они донимали его, разбирались, нападали, а потом плюнули и отвернулись; после ругани с женой, которая поначалу не могла смириться с переменами, но потом всё-таки полюбила Ваню, и даже крепче, ведь теперь он, пусть и стал другим, но не пил, не бедокурил и заботился о ней и о её сыне; после долгого безденежья и всех дней тяжёлой ненавистной работы, которые складывались в месяцы и года; после каждой тяжелого разговора с сыном из-за его проказ – каждый раз Ваня убеждал себя, что надо оставаться сильным, ведь он обещал Артёму, что тот не окажется в той трясине, что и его отец и отец его отца.
Но когда они встречали жену Артёма из роддома, и Ваня, для всех знакомых уже давно Иван Сергеич или дядь Ваня, впервые увидел своего внука, он понял, что в действительности обещал сыну совсем другое – что сделает всё, чтобы быть хорошим отцом и хорошим дедом, чтобы быть мужем, чтобы быть счастливым, чтобы Бог простил ему его ошибки. И Бог простил.
